не мешайте седатики с алкоголем
не мешайте седатики с алкоголем
не мешайте их никогда!
на свете счастья нет, но есть покой и воля,
покой и воля, да!
но вертолёт, вертолёт, мать-отвёртка, отнеси меня,
на гребешки поддельных гор, о которых мы спорили,
горы это или облака,
а человек по имени
Иван Петров сказал, что озеро это фальшивое море, и
из вежливости промолчал от том, что мы два грёбанных мудака.
А фрекен Хъёллан смотрит в окошко, под амальгамой
электричества, так, что оно превращается в зеркальце,
звонок. кто говорит? Мама?
Мама, Ваш сын понял, что всё-таки она вертится,
он очень, очень болен и сам не знает, откуда взялась эта боль,
наверное это чёрный-чёрный человек уселся ему на мизинец,
мама, мама, почему ты не сделала аборт?
я бы тогда поплыл себе, как Моисей в корзине,
мама, я всегда считал, что центонная поэзия моветон,
а вот теперь пишу, как впрочем, о живых аут бене,
аут нихиль, поэтому не будем называть имён,
тем более, что их носители и так на измене,
а впрочем вот одно: моего отца звали Марк Эммануилович
со всеми вытекающими отсюда последствиями,
мне хотелось, чтобы у меня нашли туберкулёз, это в детстве,
а в юности чтобы ВИЧ,
мне нравилось называть себя женскими именами и
перед зеркалом репетировать восстание масс,
в школе я уклонялся от лобызания знамени
и сам не знаю, как перешёл в шестой класс,
дети, впрочем, меня не жаловали и называли не
иначе, как "жидовская морда" или "пидарас",
в обоих случаях были правы, я маялся в школе,
потом сбегал к тёте жаловаться, как я несчастен,
а она мне говорила: на свете счастья нет, но есть покой и воля,
впрочем, потом оказалось, как это часто
бывает со словами великих поэтов,
что счастье как раз бывает, но быстро кончается,
а вот никакого покоя всё нет и нет,
и воли нет, учитывая, в чём она у меня заключается,
словом: не мешайте седатики с алкоголем,
не мешайте счастью,
не нарушайте покой,
не изъявляйте волю,
ощущайте боль.